...Да все как-то не получалось выбраться на Шукшинские. А в этом году решила - поеду! Поднимусь на Пикет с тысячами людей, послушаю, что и как говорят о Василии Макаровиче умные люди. Посмотрю на приезжих артистов и писателей, послушаю концерт.

И уже какие-то десятки километров до Сросток оставалась – как вывернула руль вправо. Съехала на обочину. Поглядела на трассу – по ней нескончаемо мчались машины, все боялись куда-то опоздать. Жить, наверное, торопились.

И со всей ясностью вдруг стало понятно, что ни на какой Пикет я сегодня не попаду. Потому что совершенно эгоистично не хочу делить Шукшина ни с кем. На гору в Сростках надо пониматься в одиночку, и сидеть, и смотреть на село, и думать, думать – тоже в одиночку.

…Его имя знакомо с детства. Шукшинскими «Зимними рассказами» наполнялись наши далекие зимние вечера, его Чудик был у нас, ребятишек, самым любимым и смешным персонажем. Это только когда постарше стала, вдруг по-новому прочитала первую строчку: «Жена звала его Чудик. Иногда ласково»…

Потом был блат (о, стояли девяностые, и слово было каждому знакомо!) – да не где-нибудь, а в книжном магазине на Горе! Родители кинули силы не только на поиск пропитания, но и на приобретение достойной литературы.

Так дома появились «Любавины». Я могла часами разглядывать их обложку, разгадывая тайну старой черно-белой разорванной надвое фотографии. Сам роман я перечитывала раз тридцать, наверное. Не меньше.

В четвертом классе на литературе задали написать сочинение на свободную тему. Я побила классный рекорд – накатала рассказ на 6 листов – 12 страниц! Тему придумала такую – ночью в библиотеке оживают книги и их геров.

Спустя несколько лет с удивлением прочитала «До третьих петухов» у Шукшина. «Как-то в одной библиотеке, вечером, часов этак в шесть, заспорили персонажи русской классической литературы»…

Потом поступила на журфак, начала писать. И страшно невзлюбила сложные лексические конструкции. Для себя поняла: надо писать проще. Да-да, как Шукшин.

…Сижу на обочине и вспоминаю пару случаев, которые были связаны с ним – с главным, пожалуй, писателем в моей жизни.

Самое время рассказать хотя бы одну историю – раз уж на Пикет не попала.

Примерно с год назад меня позвал в гости один замечательный человек по имени Слава. Он со товарищи сидели душевно, выпивали, слушали хорошие песни (помню, был Градский, его «Как молоды мы были»…)

А надо сказать, что Слава, тесно связанный с журналистикой, на короткой ноге со многими известными музыкантами, артистами. По больше части, что характерно, столичными. Ну, вот такой коммуникабельный человек, которого после часа разговора хочется назвать другом.

В особом ряду друзей, к которым Слава относится с большой нежностью и заботой, стоит всенародно любимый и обожаемый Леонид Куравлев. Слава, когда бывает в Москве, непременно заглядывает в гости к заметно сдавшему после смерти жены Леониду Вячеславовичу. Артист наливает хорошего коньячку и начинается разговор.

Шукшин для Куравлева – совершенно особенный человек. Родной и любимый. Их дружба вечная. Потому что, хоть и ушел в октябре 1972-го Василий Макарович, Куравлев его никогда не забывал. (А ведь говорят: человек живет столько, сколько живет память о нем).

Благодарности и любви к Шукшину у Куравлева с избытком. Шукшин стал тем самым режиссером, после которого актерская карьера Леонида Вячеславовича пошла в гору. Он ведь снимался и раньше, но картины особого успеха у публики не имели. И тут на большой экран вышел фильм «Живет такой парень». Сценарий писался специально под Куравлева. С того момента артиста узнала и полюбила вся страна.

- Мы с Васей знакомы были еще со ВГИКА, - вспоминает Леонид Вячеславович. Актер давал многочисленные интервью, рассказывал на камеру и под диктофон о доверии и дружбе с Шукшиным. И о том, что сына назвал Василием в честь алтайского писателя.

…Казалось бы! Все воспоминания выслушаны и записаны. Что можно узнать нового о Шукшине?

Леонид Куравлев, которого любят зрители, живет в доме на набережной реки Москвы теперь практически один. За ним ухаживает дочь, и когда она выходит из кухни, хозяин снова разливает по чуть-чуть. И вспоминает про последнюю встречу с Шукшиным.

- Мы с супругой отправились в гости к Васе и Лиде. Пока женщины накрывали стол в комнате, Шукшин жестом позвал меня в кухню. «Я тут для тебя припас», - шепотом сказал и открыл морозилку. Там, во льду, лежала бутылка коньяка. В этом был весь он, Вася, заботливый и прямой. Ну кто еще бы догадался положить охлаждать коньяк?! Сам Вася к тому моменту уже давно не пил.

Когда мы засобирались домой, Шукшин вдруг вызвался нас проводить. Это было немного странно – мы частенько бывали друг у друга в гостях, и провожания не были приняты.

Однако он настоял.

В Москве стояла ночь. Пустынная улица, перекресток. На нем светофор мигает желтым. Дошли до дороги, решили, что достаточно, дальше мы сами дойдем, а Васе пора домой. Попрощались. И тут вдруг он неожиданно поклонился нам в пояс. До свидания, милые люди.

Ночь, Москва, мы уходим – и он один, и русский его земной поклон.

Мне стало не себе. Почему-то подумалось, что не увидимся больше. Так и случилось.

…Сейчас Леониду Куравлеву 82. И одно из его главных желаний – побывать на Алтае. Увидеть родные Шукшину места.

- Понимаешь, так должен закончиться круг. С Шукшина он для меня начался, им и должен бы завершиться, - говорит Куравлев.

Но возраст берет свое. Самолетом – тяжело, поездом не легче.

Кто знает, может, 25-го июля помянул коньячком любимого своего товарища Васю Шукшина народный, заслуженный, любимый и обожаемый артист.

Уверена, что помянул…

**

От автора

Шукшин – это что-то личное, во всяком случае, для меня. Наверное, это правильно, когда много людей приезжает поклониться таланту нашего земляка (пишут, даже из-за границы гости наведывались).

Но Шукшин – он всегда наособинку держался. И слышнее его – когда один на один.